Приключения начинаются! Вчера мы с Сашкой договорились порыбачить. Но кто же нас без присмотра оставит, ведь нам по 6 лет? Мы нашли выход, как обрести свободу на целый день. Сашка сказал бабушке Анне, что пойдёт ко мне, а я маме, что к Сашке. Я к ним пришёл первым. А бабушка, узнав, что мама последит за нами, засобиралась в гости в Танаково (там у неё двоюродные братья). Мы проводили её за Пигалята и пошли сказать моей маме, что мы весь день будем у бабушки Анны. Мама нас покормила, дала по ломтю хлеба, намазанному свежей сметаной с песком (до чего же был вкусен мамин хлеб!), и мы, взяв отцовские удочки, направились в Пигалята на пруд. Накопали червей. Пока копали, нашли медный пятак величиной с нашу ладошку, покрутили, повертели и закопали обратно, положив на это место камень, чтобы не забыть. Ну и пошли рыбачить. Терпения нашего хватило ненадолго. Правда, поймали трёх маленьких карасей. Рыбу решили скормить кошкам: Сашка — своей, я — своей. Потом немного подумав, Сашка сказал, что если нас тетя Шура (моя мама) увидит с рыбой, то мы моментально будем арестованы. Всю рыбу пришлось скормить Сашкиной кошке. Посидели, пока кошка ела рыбу. Подкрепились сами нашим сухпайком, попили молока и решили пойти на Епишонский пруд. Чтобы нас никто не заметил, прошли оврагом мимо бань. Пришли к нашей бане и вытащили оттуда корыто, чтобы покататься по пруду.
Так как корыто было одно, катались по очереди (вот ведь были какие «великаны», что для нас обыкновенное корыто было лодкой). Потом я увидел что-то в чернопалочнике полощется, позвал Сашку. Присмотрелись — а это ведь караси. Тогда цвел шиповник, а в это время караси икру мечут. Сбегали в баню, нашли марлю и вдвоем, как с бреднем, под кусты. Попалось в первый раз карася три. Всё — пошло дело. В корыто налили воды и стали отпускать пойманную рыбу туда. Порядочно уже наловили. Сашка говорит:
— Что-то плохо попадает, надо бредень побольше.
Порывшись в предбаннике, нашли большую бабушки Анину шаль. Рыбы стало попадаться больше, только вода плохо просачивается. Нашли большой гвоздь, наделали в шали дырок —почти ничего не изменилось. Тогда нашли нож — лучину им на растопку щепали. И этим ножом истыкали всю шаль.
Дырки получились хорошие, качественные. Когда шаль вытаскиваешь из воды, то с обратной стороны карасиные морды торчат. Наловили мы карасей целое корыто, притащили из бани большой оцинкованный таз и его тоже наловили. Решили: хватит, а то всю рыбу в пруду выловим. Рыбу, чтобы птички не растаскали, прикрыли тряпками, досками. Свободу решили пока не терять, направились (опять же оврагом) к Сашке в Конопли. Когда мы поднимались из оврага, я поскользнулся и скатился на боку обратно в овраг, Сашка за мной вдогонку. Нам так это дело понравилось, что мы прокатились с этой горки много раз. Довольные пришли к Сашке домой. День свободы у нас удался. Тетя Галя уже пришла домой. И вроде бы всё хорошо, да откуда ни возьмись Семёновна идёт с крапивой (оказалось, что мы искатали её сенокос). Тетя Галя спрашивает:
— Ну и что вы в этот раз натворили?
А мы уже много чего — и про что сознаваться, не знаем. Молчим. Тетя Галя:
— Ладно, давайте я вас спрячу, а потом разберёмся.
Посадила она нас в чуланчик между хлевом и клетью. Темно. Сидим тихо, слушаем, ждем, что дальше будет. Сначала Семёновна ругалась, потом вместе хохотали, потом эта встреча перешла в долгий разговор. Про нас они и забыли. А мы сидели, сидели, пригляделись к темноте. Сначала увидели хомуты. Штук пять, потом сбрую, всю отделанную медными заклёпками, но всё такое старое, что тронь — и развалится. Трогать, конечно, не стали — Семёновна услышит. А Семёновна уже знала, тетя Галя ей сказала. Говорит:
— Пусть хоть немного, да тихо посидят.
Из-за этого, наверное, и хохотали. Потом мы нашли несколько сундучков. В них лежали шарики медные с дырочками и колокольчиков разных несколько штук (впоследствии оказалось, это была праздничная конская сбруя). Это осталось ещё то ли от прадеда, то ли от деда Михаила. Всё, разговор у них закончился, Семёновна подходит и говорит:
— Ну чё, лешачёнки, вылезайте, лупить не буду. Приходите потом, малиной накормлю.
Мы ещё на всякий случай посидели немножко, дождались, когда Семёновна уйдёт, и вышли на свет божий. Уже вечерело, Сашка тёте Гале:
— Мам, ты ругаться не будешь?
Та заволновалась:
— Ну, сознавайтесь, чево ещё натворили.
Сашка:
— Мы, мам, рыбы наловили у Епишат, ада покажем.
Пришли в Епишата. Позвали моих родителей и пошли смотреть наш улов. Как увидели, аж руками по бокам захлопали, отец говорил потом — ведёр пять рыбы было. Потом у нас ещё пили чай из самовара. Тётя Галя с Сашкой пошли домой, а отец, наложив полведра рыбы, унёс Семёновне (он ей двоюродный брат), рассчитался за причинённый ущерб. На этом наш день, полный приключений, закончился, и нас ждал сладкий сон. А про бабушкину шаль взрослые решили так — старая сама виновата. Надо было за ребятишками следить, а она в гости укатила. Шаль отец сначала забросил на баню, а потом сжёг. Сбрую мы потом, конечно, обследовали, колокольчики–бубенчики разделили по-братски. Один колокольчик хранится у меня до сих пор. Пятак мы тоже откопали и долго кидали на крышу Сашкиного дома, пока он не застрял в щели, там и остался.