Эта история не выдумана, она имела место быть в починке Послушные Салобелякского сельсовета. А началась она, когда ещё в 18-м веке царь–государь пожаловал господину Бугрову дворянское звание и государственные земли в Яранском уезде. Землю-то пожаловал, а крестьян своих отдать ему не захотел. Жили эти крестьяне в двух деревнях, одна из которых называлась Царковена, располагались деревни недалеко от деревни Толгельдино. Должны были жители этих деревень по царской воле переселиться на новое место ближе к Салобеляку, недалеко от деревни Петухово. Жители Царковены смиренно начали собирать свои пожитки и готовиться к переезду. А вот жители второй деревни воспротивились и были угнаны солдатами в неизвестном направлении. А переселенцы с той поры стали обживаться на новом месте, и именоваться стало это место починком Послушные (почему-то везде в старых документах это слово писалось Послушно). Получили поселенцы наделы земельные и лесные. Отстроились — кто-то заново, а кто-то перевез свой родной дом со старого места жительства. Деревенька получилась небольшая, домов около тридцати. Место хорошее, на берегу небольшой речушки. Была среди новоселов и семья Моковых. К сожалению, имен их память семейная не сохранила. Но, думается, жили, как все, были крепкими середняками, работать умели и любили. И эти свои качества передавали из поколения в поколение. Но с середины 19-го века история Моковых сохранилась в рассказах моей бабушки по отцовской линии Клавдии Матвеевны Михеевой, а ей с более ранних времен рассказывала ее бабушка, моя прапрапрабабушка. А рассказчица она была отменная, как и моя бабушка Клава. Мне просто захотелось поделиться этими воспоминаниями с теми, кому они будут интересны.
Родители бабушки Клавы — Матвей Федорович и Василиса Лаврентьевна Моковы, родились примерно в пятидесятых годах позапрошлого века в починке Послушные. Вместе росли, играли, работали с малолетства в поле и по хозяйству. Вместе бегали в юности на беседки и гулянья. Матвей был старше Василисы и заприметил ее с девчонок. Сватов заслали, как только Василисе исполнилось семнадцать годочков и можно было венчаться. Сыграли свадьбу, женились по любви, никто никого не неволил. Всю жизнь Матвей берег и любил свою Василису. Матвей был младшим сыном в семье, и поэтому они жили в родительском доме вместе с родителями. Семейный уклад был довольно либеральный, без излишней строгости. Эти же правила Матвей перенес и в свою молодую семью. Скоро пошли и детки. Первенец, сын Семен, родился через год после свадьбы, а еще через год появился на свет второй сын — Алексей. Радовались молодые родители; будет подмога и опора отцу. А потом наступил черед появляться на свет дочерям, маминым помощницам.
До поры до времени все шло хорошо. Семейство росло, дом становился тесен. Но не это заботило Матвея Федоровича. Хозяйство было крепким, вначале жили сытно, только с годами стало не хватать даже хлеба. А виной тому стало рождение преимущественно дочерей. Дочь — ломоть отрезанный, и земельный надел на нее не выделялся. Детки росли на радость родителям и каждый день просили есть. Живя в любви, Матвей Федорович с Василисой Лаврентьевной дали жизнь 5 сыновьям и 17 дочерям. Вот такая получилась семейка. Моя бабушка родилась в 1897 году и была где-то в конце списка. Повзрослели первые сыновья, стали заговаривать о женитьбе. Семёна женили, стало еще труднее — в избе висели уже две зыбки. Семья беднела год от года. Нужно было искать какой-то выход из сложившейся ситуации. И Матвей Федорович нашел его.
Он был грамотным мужчиной, умел читать, писать, считать, был обучен плотницкому и столярному мастерству. Но даже в этом случае, проживая в деревне, он не мог обеспечить свое семейство должным образом. И в один из дней заявил своей Василисе, что отправляется на заработки с плотницкой артелью. Не сразу сказал, в какие края собрался, а когда сказал, все только ахнули. Вычитал он где-то в газете, что в Персии строится большая пристань (город бабушка не запомнила), и нужны там плотники и столяры, заработки обещали приличные. Вот Матвей Федорович и сговорил нескольких мужиков из соседних деревень туда отправиться. В кармане было пусто, а путь предстоял не ближний, расходов предполагалось не мало. Пришлось залезать в долги. Мужик он был правильный — не пил, не курил, без дела не сидел, был, видимо, у прадеда авторитет. Дали ему имущие люди в долг пять золотых червонцев, а брал он их на всю артель под свою ответственность. Василиса Лаврентьевна чуть ума не лишилась, когда Матвей Федорович все это ей выложил, но перечить не стала, знала и верила, что все это делается для детей. Семён оставался за хозяина.
Ранней весной проводили прадеда в дальний путь. Дорога предстояла нелегкая. Пешком добрались до Астрахани. Нужно было сесть на иностранный корабль, чтобы переправиться через Каспийское море. Это «удовольствие» стоило им одного золотого червонца. Устроились неплохо. Жили в Персии (современный Иран) целый год. Работали от зари до зари. Заработать удалось очень хорошо, они даже и не надеялись на такую сумму. Домой добирались радостные, счастливые. Полтора года не были дома, где их с нетерпением и надеждой ждали семьи. Каждому из детей Матвей Федорович привез какой-то подарочек, никого не забыл, а любимой Василисушке — самый дорогой гостинец достался. Шёл 1904 год.
Рассчитался Матвей Федорович с долгами и, можно сказать, заново начал налаживать свою жизнь. Первое, что сделали, — построили большой новый дом, пятистенок с шестью окнами на улицу. Сложили две русские печи, наладили двое полатей, среднюю стену в доме выпилили и поставили стол через всю избу. Но самые маленькие члены семейства все-таки за стол не помещались и ели на подоконниках. Как и в старой избе, висели две зыбки.
К весне присмотрели и купили земельный участок, прибавили домашней живности, купили двух лошадей. Отделили старших сыновей, Семёна и Алексея, выдали замуж старших дочерей. Семья поубавилась, но и рук рабочих стало меньше. Деньги закончились, а девочки подрастали, взрослели, собирались замуж, хотели приданое. Да и Матвей Федорович желал для своих дочерей хорошей жизни, в достатке. Предстояли снова серьезные расходы. Пришлось отцу такого семейства снова собираться в дальний путь. Долго не думал, надеялся, что на старом месте их запомнили и вновь дадут работу. Нищему собраться, только подпоясаться. В этот раз обошелся без займа, своими средствами. Два с половиной года не было его дома. Василиса Лаврентьевна вся извелась, уже и не надеялась на встречу. Всякие мысли были. Ведь уходил-то только на год. Но Матвей Федорович вернулся к семье. Уговорили его там поработать подольше, заработать побольше. Так и получилось. Вернулся с деньгами и подарками. Второй поход прадед совершил в 1911–1914 годах.
Сейчас уже можно было не беспокоиться за будущее свое и детей. Зажили добрыми хозяевами. Купили пай в мельнице, маслобойку, завели пасеку, выдали с приличным приданым подоспевших к тому времени дочерей, женили Матвея и Дмитрия и сразу отделили. А дома все равно было многолюдно. Матвей Федорович смеялся: «Вот, Василисушка, сколько у нас с тобой дочерей народилось, что у священника даже имен на всех не хватило». Это он имел в виду тот факт, что двух сестер, родившихся друг за другом, нарекли при крещении одним именем. И были в семье Кланька большая да Кланька маленькая. Кланька большая и есть моя любимая бабушка Клавдия Матвеевна. Они и в самом деле были разными: бабушка высокая, статная, красивая, а тетя Главдя (так ее звали между собой) — маленькая, худенькая, шустрая, говорливая. Зато у нее была знатная коса, которая даже голову ее оттягивала назад. Вот за эту косу и высватали ее в хороший дом в деревню Бабинские.
Матвей Федорович, будучи человеком грамотным, заботился и об обучении сыновей. Все они закончили школу в деревне Черепаны (что за школа была, не знаю, но, думается, четырехклассная). А девочкам обучение было не обязательным. Бабушка пыталась ходить в школу, но не было обуви, а в лаптях ноги промерзали до костей и промокали в грязь. Отец запретил ей ходить в школу. Но за три месяца бабушка выучила все буквы и чуть-чуть умела читать, а считать она научилась сама. Матвей Федорович как-то выделял из всех детей именно бабушку, давал ей иногда слабинку на работах. Вернувшись из второго похода, Матвей Федорович в качестве подарка любимой дочери взял ее с собой в поездку в город Яранск. Показал ей там все достопримечательности, купил в торговых рядах (сейчас здание РДНТ) батистовый головной платок, который она берегла всю жизнь, хранила в сундуке. Впечатлений было много. В этот же год она вновь едет в город. Но уже не на экскурсию, а лечиться. У нее заболела нога в колене. Матвей Федорович возил ее в Салобеляк, но там фельдшер ничего не мог сделать и порекомендовал везти бабушку в город к врачу Жардецкому. Несмотря на осенние работы в хозяйстве, большую занятость, поездка состоялась. Нога была прооперирована, и бабушка снова стала ходить.
В 20 лет бабушка вышла замуж за парня из своей деревни Сергея Николаевича Михеева. Семья деда Сергея достойна отдельного рассказа. Здесь хочу только сказать, что прадед Николай Никифорович был широко известен в округе своей скупостью, жестким характером, в семье — деспотичностью. Но он дал сыну образование. Сергей окончил Салобелякскую девятилетнюю школу. Деда в 1915 году призвали в армию, он был участником боев на фронтах Первой мировой войны. Был демобилизован по состоянию здоровья в 1916 году — отказали ноги, ходил на костылях. Лечили в госпитале, пытались лечить в Яранске, но все безрезультатно. Спасла его деревенская знахарка, поставила на ноги. Свадьбу сыграли в 1917 году, осенью. А меньше чем через год деда призвали на службу в Красную Армию. Бабушка осталась беременная в семье Николая Никифоровича. Пришлось молодушке хлебнуть горя, но все перетерпела, выдержала.
Дед вернулся домой только в 1920 году. Зная характер Николая Никифоровича, дед Сергей сразу же потребовал отделения. Начали строить свой дом, подрастал сын Виктор (мой отец — Виктор Сергеевич Михеев). Жили рядовой крестьянской жизнью в любви и согласии. Когда организовался Салобелякский район, деда Сергея, как грамотного, направили на курсы нотариусов. После окончания курсов Сергей Николаевич работал нотариусом в Салобеляке и одновременно исполнял обязанности судебного исполнителя. По воспоминаниям бабушки, очень тяжело пришлось в годы коллективизации. В Сергея Николаевича даже стреляли. Но эти годы все прожили по-разному. Бабушка всегда приводила такой пример: в их деревне не было бедных хозяйств, не было ни одного дома под соломенной крышей, в нескольких домах крыши были покрыты железом. Но ни одной семьи не раскулачили, ни один человек не позволил себе написать донос на своего соседа. А в соседней деревне чуть не половину хозяйств подвергли раскулачиванию по доносам соседей или родственников. При организации колхоза Сергей Николаевич провел разъяснительную работу в своей деревне. Поэтому никто не проявил никаких негативных настроений. Спокойно свели скотину в амбар, где содержать ее было несподручно. И по этой причине спокойно развели ее обратно по своим хлевам до строительства общественного скотного двора. Таким образом все и всё остались целыми. Сам Сергей Николаевич в колхоз не вступал, так как он был служащим. На бабушку и папу выделили им земельный пай. Но три раза его расположение меняли, все вышестоящим казалось, что им отдавали самые хорошие участки. Сергею Николаевичу все это надоело, и он с семьей перебрался в город Шарангу Нижегородской области.
В 1938 году сына Виктора призвали в армию на срочную службу, а Сергей Николаевич с Клавдией Матвеевной вернулись обратно домой. Все понимали, что войны не избежать, а в деревне пережить все невзгоды легче — так считал дед. У них в 1930 году родился второй сын Вячеслав. Он был слабым ребенком, и бабушка с дедом в первую очередь думали о нем. Дом они не продавали, так что вернулись под свою крышу. Бабушка пошла работать в колхоз, а дед заступил на свое рабочее место, благо специалиста на замену не нашли.
Хочется еще немного рассказать о председателе колхоза в бабушкиной деревне. Жаль, я не помню его имени и фамилии, но он заслужил, чтобы о нем помнили. Весной 1941 года он провел собрание и рассказал колхозникам свои мысли и предложения по поводу проведения посевной кампании. Ясно, что война не за горами, об этом не знал только слепоглухонемой. И он предложил колхозникам усиленно поработать и засеять зерновыми все поля, все свободные клочки, часть приусадебных участков, благо семян на все хватало. Работали люди в поте лица, сутками не уходили домой. Осенью урожай был невиданный у всех, не только у них. Убрали все до колоска, работали в поле все — от мала до велика. По распоряжению председателя выполнили и перевыполнили план сдачи зерна государству в первую очередь. А все, что осталось, председатель под свою ответственность предложил раздать людям. Будут живы и сыты люди, будет и хлеб в полях. Так и поступили. И никто, ни один человек не проговорился, не донес. Все остались живы, не испытали голода, и работали женщины, будучи спокойными за своих детей и за лошадей, и за тракторы. Пахали и сеяли, убирали урожай и давали хлеб фронту. Сергея Николаевича призвали в действующую армию в 42-м году весной, а летом он пропал без вести на территории Белоруссии.
Отцу повезло. Он вернулся домой живым и почти невредимым. Сейчас в России живут, трудятся, учатся, ходят в детские сады представители шестого поколения семьи Моковых из бывшей деревни Послушное.