Слово «бодун» в значении дня поминовения, отмечаемого в некоторых местах области, зафиксировано в словаре Вятских народных говоров. Но сам ритуал поминок принципиально ничем не отличается от других «родительских дней», таких, как:
Языческое происхождение и содержание современного поминального ритуала хорошо известны этнографам. Но праздника с таким названием нет в других областях России, а сроки его проведения не совпадают с днями, признанными официальной религией. Следовательно, истоки «Бодуна» следует искать в местной истории.
Первыми его начали изучать краеведы из Яранска. Они провели сбор полевого материала, определили географию праздника, сравнили его с другими поминальными днями, принятыми в православии, так как жители села Сердеж считают «Бодун» православным праздником. Но приемлемой версии о происхождении «Бодуна» им найти не удалось, поскольку одной русской истории для понимания этнических процессов в Вятском регионе совершенно недостаточно. Также невозможно сделать правильно заключения о ритуале, основываясь только на его современной вульгаризированной форме, образовавшейся вследствие утраты мировоззренческой основы фольклорного явления. Мало помогают выявленные совпадения и параллели с другими праздниками. Правильное направление для изучения сущности подобных ритуалов могут дать историко-типологические исследования, выполненные выдающимся учёным Н.Н. Велецкой и её предшественниками.
Вот что конкретно опубликовано яраничами о «Бодуне дне»:
Вятский историк и этнолог Д.М. Захаров предложил идею о тюркских корнях праздника, чему имеются веские основания. Во-первых, слово «бодун» есть в тюркских языках. Древнейшие его значения: «народ, предки, род, основание». Вероятно, оно родственно английскому «body» — тело. Следует однозначно исключить какую-либо связь между тюркским словом и жаргонным русским «бодун» в устойчивом выражении «с бодуна». Последнее известно в ненормативной лексике только с 50-х годов ХХ века и происходит от другого арготизма «балдеть». Во-вторых, до завоевания Казани юг территории Кировской области, большая часть Марий Эл и Удмуртии входили в состав Казанского ханства, наследника Золотой Орды. Культурно-хозяйственное влияние тюркских народов на эти регионы началось ещё раньше, во времена Западного тюркского каганата и Волжской Булгарии. Достаточно бегло взглянуть на топонимию этих регионов и проанализировать местный ономастикон, чтобы понять, как глубоки были эти связи. Кстати, недалеко от Сердежа протекает речка Бурданка, а в 1,5 километрах от села когда-то стояла деревня Старые Бурданские. Названия тюркские: бурда — мутная вода.
В ХVI–XVII веках тюркское население Вятского края возросло, так как, боясь насильственной христианизации, сюда бежали многие жители Казани. Это способствовало консервации тюркских обычаев.
К сожалению, история родного края ни в школе, ни в институте глубоко не изучается. Если бы мы сумели заглянуть в прошлое своего рода на 5–10 поколений, то, вероятно, обнаружили бы, что праотцы наши говорили на других языках, относили себя к другим народам, следовали иным обычаям. За тысячелетия подобных перерождений в цепи предков могло быть несколько. Большинство вятчан являются потомками марийцев, удмуртов, яранов, коми-зырян, чувашей, татар, булгар и других народов, а не только русских. Какие только племена не «варились» в этническом котле междуречья Камы и Вятки!
Булгары (татары) от окончания сева до начала сенокоса тоже отмечали очень древний праздник, включавший в себя поминальный ритуал. Но назывался он «Джиен», а не «Бодун». Можно ли сопоставить эти праздники и выявить их общее происхождение?
Согласно татарской энциклопедии, «джиен» («кыен») — это патронимическая родовая община тюрок, закрытая для посторонних, объединявшая несколько селений, иногда более 10, являющаяся в то же время административно-хозяйственной единицей государства. Общинный родовой праздник тоже назывался «Джиен» и проводился в определённой последовательности: от одного рода к другому, с окончания сева до начала сенокоса. Вятский «Бодун», как отмечалось, тоже праздновался перед сенокосом.
По поводу средневекового значения слова «бодун» (бод, будун) у историков разные суждения. Большинство следуют мнению Л.Н. Гумилёва, согласно которому «будун» — это род или союз родов, передавший часть своих прав бегам — командному слою тюрок и являющийся административной единицей Тюркского каганата. Понятие «будун» уже не связывается с патронимией, кровным родством, оно ближе к значению греческого слова «демос», т.е. народ, что особо подчёркивается Л.Н. Гумилёвым. Система будунов создавалась на территориях свободно присоединившихся и завоёванных народов в интересах быстрой мобилизации орды во время войны и упорядочения сбора налогов. Эта административно-территориальная система была воспринята и наследниками Тюркского каганата. Можно предположить, что уже во времена Волжской Булгарии свои кровно-родственные общины стали называть «джиенами», а за общинами покорённых территорий закрепился термин «будун», поскольку в них могли входить как тюрки, так и местные этносы. Праздники общины тоже назвали «будун» («бодун») по аналогии с «джиеном». Именно в этом значении слово дожило до наших дней.
Историки МарНИИЯЛИ подтверждают, что марийские общины, как и русские, изначально были открытыми, но слова «будун» они не знают. Возможно, за более чем 400-летнюю историю русской колонизации края оно было забыто.
Что касается удмуртского праздника «Гырон-быдтон», то это аналогичный «джиену» ритуал, посвящённый окончанию весеннего сева. («Гырыны» в удмуртском языке означает «пахать», «быдтыны» — заканчивать). По утверждению Д.М. Захарова, этот ритуал имеет не тюркское происхождение, более древнее по сравнению с «джиеном».
Тюрки, как известно, исповедовали тенгрианство — культ верховного бога неба и света Тенгри. Простой народ совершал моления ему на вершинах гор, которые, как и сами моления, назывались «бодын инли», что значило «дух, покровитель народа». Думается, что понятие «бодын» в этом случае означало основателя рода и других благородных предков, достойных предстоять перед богом, и заступничества которых можно было просить. Тюркские вельможи (беги) молились отдельно в пещере предков–героев, что объясняется иноэтническим происхождением правящего рода Ашина. Очень возможно, что в слове «инли» — «дух» начальная «и» йотирована, что позволяет читать её как «дж» (по-арабски дух — джинн. Аналогично: игит — джигит, Йованна — Джованна, Иван — Джон и т.п.). Если это так, то праздник «Бодун-джиен» можно считать деградацией архаичного культа предков, приуроченного впоследствии к аграрно-хозяйственному народному календарю. То же самое говорится этнологами о сохранившихся рудиментах ритуалов индоевропейских народов (см. работы Н.Н. Велецкой).
Частью тризны древних русов являлось бдение на вершине могильного холма перед памятным знаком, называвшимся «бдын». У южных славян до начала ХХ века существовал реликт того же культа предков — сжигание бадняка — дубовой чурки с антропоморфным изображением, олицетворявшим посланца к богам. Моления предкам и верховному богу на вершинах гор и высоких холмов известны у западных славян. Получается, что лингвистическая близость понятий «бодун» — «бдын-бадняк» подтверждается их семантическим соответствием. Оказывается, что совсем недавно, каких-то 1,5–2 тысячи лет назад, предки индоевропейских и тюркских народов имели общий корень и, вероятно, понимали друг друга без переводчика!